Это иллюстрация к сборнику, в котором были опубликованы сценарии агитационных комсомольских спектаклей. Рядом с картинкой описание мизансцены: «Играет «Яблочко». На сцене два комсомольца с плакатами. Девушка идет и садится на скамейку, не глядя на комсомольца. «Яблочко» обрывается. После молчания комсомолка обращается к комсомольцу, кончая разговор словом «Идём». Комсомолец радостно вскакивает, обнимает ее. Музыка опять играет «Яблочко». Они скрываются». Наверняка спектакль на такую резонансную тему имел просто ошеломительный успех.
парадах физкультурников 20-30-годов отчетливо проявляются признаки эротизма, коим было пропитано советское общество
***
***
«Крылатый эрос революции», воспетый Коллонтай, вызывал брожение не только в головах, но и в штанах пролетариата, что привело к появлению различных течений и теорий, посвященных семейно-половым вопросам. Следствием всех этих идей стала легитимация самых одиозных форм брака и семьи – от гомосексуальных и тройственных союзов до коммун, в которых добровольно жили 10–12 человек, ведя совместные хозяйство и половую жизнь, не разделяясь при этом на постоянные пары. Очень скоро все это сексуальное разнообразие власти заклеймят нэпманским угаром и постараются забыть как дурной сон, но в начале 20-х Александра Коллонтай не без удовлетворения отмечала:
Такой пестроты брачных отношений еще не знавала история: неразрывный брак с устойчивой семьей и рядом преходящая свободная связь, тайный адюльтер в браке и открытое сожительство девушки с её возлюбленным, брак парный, брак втроем и даже сложная форма брака вчетвером.
Не случайно именно Коллонтай (наравне с главной немецкой коммунисткой Кларой Цеткин) приписывают авторство «теории стакана воды», которая заключалась в отрицании любви и сведении отношений между мужчиной и женщиной к инстинктивной сексуальной потребности, которая должна находить удовлетворение без всяких «условностей», так же просто, как утоление жажды (заняться сексом просто, как выпить стакан воды).
Александра Коллонта
***
***
Бурная личная жизнь Александры Михайловны полностью соответствовала выдвинутым ею тезисам о сексуальной свободе. Она знала путь к сердцам мужчин. Причем мужчин много младше нее. Знаменитый философ Питирим Сорокин так отзывался об авторе «теории стакана воды»:
Что касается этой женщины, то очевидно, что её революционный энтузиазм — не что иное, как опосредованное удовлетворение её нимфомании. Несмотря на её многочисленных „мужей“, Коллонтай — вначале жена генерала, затем любовница дюжины мужчин — всё ещё не пресыщена. Она ищет новые формы сексуального садизма. Я хотел бы, чтоб её понаблюдали Фрейд и другие психиатры. Это был бы для них редкий объект.
Тем временем официально разрешенная с самого верха, сексуальная свобода едва не оставила молодую советскую республику без проституток: «жриц любви» заменили «знакомые», которым не нужно было платить. Так, председатель пионерского суда в рассказе Пантелеймона Романова «Суд над пионером» заявляет: «Любовью пусть занимаются и стихи пишут нэпманские сынки, а с нас довольно и здоровой потребности, для удовлетворения которой мы не пойдём к проституткам потому, что у нас есть товарищи. Лучше хулиганом быть, чем любовь разводить». Товарищ Коллонтай записала искоренение проституции в перечень завоеваний политики эмансипации: «Проглотив семейно-брачные формы собственности, коммунистический коллектив упразднил и проституцию».
Советский плакат
***
***
Действительно, половая свобода в Советской Республике удивительным образом сочеталась с нетерпимым отношением к проституции, которая оценивалась как побочный продукт патриархата. «Ночных бабочек» отправляли в специальные учреждения и лечили с помощью «трудотерапии», ибо сам Ленин предлагал «возвратить проститутку к производительному труду, найти ей место в общественном хозяйстве». Вот только результаты перековки «жриц любви», мягко говоря, не вполне соответствовали прилагаемым усилиям. В 1922 году слушатель Института красной профессуры И.И.Литвинов записал в дневнике: «2 часа ночи, я очутился на Тверской… В море огней утопают кафе, бойко торгующие всю ночь. В них поют, играют и танцуют. Весело… Вокруг них на панелях ютятся проститутки-неудачницы, до поздней ночи не нашедшие покупателей своих ласк».
Осужденные советские проститутки. 20-е годы
***
***
Однако вскоре размаху сексуального разгула в СССР начал поражаться сам Ленин. «Хотя я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая новая половая жизнь кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости», — писал Ильич незадолго до смерти. На его глазах государство первой в мире пролетарской диктатуры превращалось в гигантский бордель. В одной из бесед с Кларой Цеткин Ленин заметил, что теория «стакана воды» — «совершенно не марксистская» и сверх того – противообщественная:
Как коммунист, я не питаю ни малейшей симпатии к теории «стакана воды», хотя бы на ней и красовалась этикетка «освобожденная любовь». Вдобавок она и не нова, и не коммунистична. Вы, вероятно, помните, что эта теория проповедывалась в изящной литературе, примерно в середине прошлого века, как «эмансипация сердца». В буржуазной практике она обратилась в эмансипацию тела.
Сама Цеткин тоже вдруг стала резко противиться, чтобы марксизм во всем мире ассоциировался с половой распущенностью. Отрезвление, хоть и постепенное, но происходило: идеи главной советской феминистки Коллонтай, поначалу принятые новой властью с воодушевлением, стали получать отпор.
Цеткин и Коллонтай на заседании Компартии Германии, 1921 год. Возражений по поводу теории «стакана воды» у Клары еще нет
***
***
Не удивительно, что вскоре под статьями Александры Коллонтай стали публиковаться примечания редакции о том, что материал публикуется в дискуссионном порядке. Журнал «Молодая гвардия» начал прямо критиковать теорию сексуальности. После того, как коллега Коллонтай по Женотделу, Полина Виноградская, написала статью «Вопросы морали, пола, быта и тов. Коллонтай», в которой обвинила подругу в анархизме, мелкобуржуазности, «жоржсандизме», назвав ее коммунисткой «с солидной дозой феминистского мусора», Александра Михайловна и вовсе поубавила феминистский пыл. Впрочем, сама Виноградская немногим ранее столь же убедительно писала о многоженстве и многомужестве как о вполне допустимой практике — в СССР многие «перековывались» из раскрепощенных дамочек в законченных моралисток буквально в одночасье.
Со второй половины 20-х годов в СССР начали постепенно изживать завоевания сексуальной революции – стремительный рост числа матерей-одиночек и беспризорников, венерических заболеваний (лечить их тогда, кстати, еще не умели), женского суицида, количества изнасилований требовали принятия срочных мер. Стартовала планомерная деэротизация советского общества: из продажи стали изымать ставшие необычайно популярными порноснимки (с 1929 года их запретят совсем), журналы эротического содержания, фильмы, пропагандирующие свободную любовь (например, картину «Третья Мещанская. Любовь втроем» о жизни двух мужчин и одной женщины, основанный на реальных событиях). Все эти пикантные свидетельства эпохи сексуальной революции просто исчезли. Их, сгорая со стыда, спрятали столь надежно, что и по сей день найти трудно. «Партия в последующем очень негативно относилась к тому периоду, когда пропагандировала сексуальную свободу, распущенность. Достать снимки, протоколы и документы об обществе «Долой стыд!» труднее, чем какие-то документы НКВД. Фотографии демонстраций на Красной площади, – а их несколько десятков, – они так упрятаны в архивы партии, что до них трудно докопаться, некоторые вывезены за рубеж», — писал исследователь Сергей Агарков.
Пикантные фотоснимки начали постепенно исчезать с «черного рынка»
***
В 1924 году все советские газеты растиражировали заметку «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата» — самый яркий из образцов советской антисексуальной пропаганды середины 20-х годов. Кодекс регламентировал частоту занятия сексом, провозглашал пользу воздержания, моногамности, осуждал ревность, флирт и половые извращения.
Это были выдержки из брошюры «Революция и молодежь», автором которой был советский психолог Арон Залкинд. В отличие от идеологов свободной любви, он выступал против частой смены партнёров, утверждая, что половая неразборчивость граждан может обернуться вырождением нации. Брошюра начиналась следующими словами: «Оздоровление изуродованной половой жизни нам нужно начать, конечно, в первую голову с детей, организм которых ещё вполне гибок, вполне доступен здоровым воспитательным воздействиям. Именно с раннего детства начинает грубо искажаться половое содержание современного человека, и в раннем же детстве надо этот гнилостный процесс предупредить». Другими словами, Залкинд уже сомневался, что большевикам удастся остановить «гнилостный половой процесс» у почувствовавшего вкус распутства пролетариата, и предлагал спасать хотя бы детей.
Пикантные фотоснимки начали постепенно исчезать с «черного рынка»
***
В 1924 году все советские газеты растиражировали заметку «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата» — самый яркий из образцов советской антисексуальной пропаганды середины 20-х годов. Кодекс регламентировал частоту занятия сексом, провозглашал пользу воздержания, моногамности, осуждал ревность, флирт и половые извращения.
Это были выдержки из брошюры «Революция и молодежь», автором которой был советский психолог Арон Залкинд. В отличие от идеологов свободной любви, он выступал против частой смены партнёров, утверждая, что половая неразборчивость граждан может обернуться вырождением нации. Брошюра начиналась следующими словами: «Оздоровление изуродованной половой жизни нам нужно начать, конечно, в первую голову с детей, организм которых ещё вполне гибок, вполне доступен здоровым воспитательным воздействиям. Именно с раннего детства начинает грубо искажаться половое содержание современного человека, и в раннем же детстве надо этот гнилостный процесс предупредить». Другими словами, Залкинд уже сомневался, что большевикам удастся остановить «гнилостный половой процесс» у почувствовавшего вкус распутства пролетариата, и предлагал спасать хотя бы детей.
Иллюстрации к брошюре «Революция и молодежь». Портрет вождя присутствует почти на всех рисунках
***
***
Отношение к сексуальной свободе, к которой некогда призывала Александра Коллонтай, стало кардинально меняться после того, как в 1926 году в прессе поднялась волна по так называемому Чубаровскому делу – случаю группового изнасилования 40-ка рабочими 20-летней крестьянки Любы Беляковой, приехавшей учиться в Ленинград (случай произошел в Чубаровом переулке на Лиговке – отсюда название дела). Состоялся суд, в ходе которого обвиняемые заявили, что они живут по устоявшемуся в обществе принципу «Женщина — не человек, а всего лишь самка». Преступники заявили, что взяли девушку «поиграть», но не убили же — а комсомолка должна отвечать на пролетарские желания. «Чубаровское» дело получило такой широкий общественный резонанс, что грозило срывом планов индустриализации страны. Поэтому вместо обычных 5 лет, которые давали за подобные преступления, шестеро насильников были приговорены к расстрелу, остальные получили длительные сроки отсидки. Изнасилование, тем более групповое, получило статус антисоветского акта, подрывающего доверие к социалистическому порядку. Ну а у самого явления насилия над женщинами появилось свое наименование — «чубаровщина».
Обвиняемые по Чубаровскому делу. 1927 год
***
Казалось бы, после этого советское законодательство о семье, составленное не без помощи нашей героини, должно было существенно ужесточиться. Но нет! В том же 1926 году в СССР был принят новый Кодекс о браке и семье, который объявил легитимным так называемый фактический брак. Юридическая регистрация семейных отношений при этом не отменялась, но стала как будто и необязательной — ведь фактический союз, а попросту сожительство, было приравнено к оформленному в ЗАГСе браку. Поэт Демьян Бедный на это метко съехидничал: «На кой же нам черт регистрировать брак, если можно и так». Последствия этой реформы не заставили себя долго ждать: к 1931 году СССР завоевал первое место в мире по количеству разводов. Гордиться было нечем. Большевикам пришлось признать, что утверждение об отмирании семьи при социализме было большой ошибкой.
С середины 1930-х годов сфера интимных отношений в СССР стала предельно политизированной, а сексуальные эксперименты оказались под запретом. Но не только по воле Иосифа Сталина, возродившего «культ семьи». Все эти идеи Коллонтай о половой свободе не учитывали того, что декретом нельзя людям запретить ревновать, желать побыть наедине с любимым человеком и хотеть обладать только им, а не получать в партнёры того, на кого укажет «безликий и могучий товарищ Коллектив».
Кроме того были и чисто медицинские проблемы от всего этого разврата. Начали быстро распостраняться венерические болезни и к середине 30-х все это грозило перерасти в масштабы общесоюзной эпидемии. В те годы других методов (до антибиотиков запущенные формы сифилиса приводили к смерти, да и гонорея не была подарком) справится с этим кроме как привести мораль советского народа к дореволюционному состоянию не было. По возможности.
Была ещё и другая проблема количество производимых абортов начало расти по геометрической прогрессии. Уровень медицины в СССР в то время был ниже плинтуса и эта теперь почти безопасная операция в то время очень часто приводила к осложнениям
что приводило либо к бесплодию, а чаще к смерти "пациентки" .
Как бы то ни было, но в середине 30-х на страницах газет и журналов уже невозможно было найти так любимых Александрой Коллонтай дискуссий по половым вопросам. Новый социалистический сексуальный пуританизм поощрялся и пропагандировался на всех уровнях. Семья была объявлена «ячейкой общества», регулируемой государством.
Обвиняемые по Чубаровскому делу. 1927 год
***
Казалось бы, после этого советское законодательство о семье, составленное не без помощи нашей героини, должно было существенно ужесточиться. Но нет! В том же 1926 году в СССР был принят новый Кодекс о браке и семье, который объявил легитимным так называемый фактический брак. Юридическая регистрация семейных отношений при этом не отменялась, но стала как будто и необязательной — ведь фактический союз, а попросту сожительство, было приравнено к оформленному в ЗАГСе браку. Поэт Демьян Бедный на это метко съехидничал: «На кой же нам черт регистрировать брак, если можно и так». Последствия этой реформы не заставили себя долго ждать: к 1931 году СССР завоевал первое место в мире по количеству разводов. Гордиться было нечем. Большевикам пришлось признать, что утверждение об отмирании семьи при социализме было большой ошибкой.
С середины 1930-х годов сфера интимных отношений в СССР стала предельно политизированной, а сексуальные эксперименты оказались под запретом. Но не только по воле Иосифа Сталина, возродившего «культ семьи». Все эти идеи Коллонтай о половой свободе не учитывали того, что декретом нельзя людям запретить ревновать, желать побыть наедине с любимым человеком и хотеть обладать только им, а не получать в партнёры того, на кого укажет «безликий и могучий товарищ Коллектив».
Кроме того были и чисто медицинские проблемы от всего этого разврата. Начали быстро распостраняться венерические болезни и к середине 30-х все это грозило перерасти в масштабы общесоюзной эпидемии. В те годы других методов (до антибиотиков запущенные формы сифилиса приводили к смерти, да и гонорея не была подарком) справится с этим кроме как привести мораль советского народа к дореволюционному состоянию не было. По возможности.
Была ещё и другая проблема количество производимых абортов начало расти по геометрической прогрессии. Уровень медицины в СССР в то время был ниже плинтуса и эта теперь почти безопасная операция в то время очень часто приводила к осложнениям
что приводило либо к бесплодию, а чаще к смерти "пациентки" .
Как бы то ни было, но в середине 30-х на страницах газет и журналов уже невозможно было найти так любимых Александрой Коллонтай дискуссий по половым вопросам. Новый социалистический сексуальный пуританизм поощрялся и пропагандировался на всех уровнях. Семья была объявлена «ячейкой общества», регулируемой государством.
Ну а что же «Валькирия революции»? Не простив очередной измены Павлу Дыбенко, Александра Коллонтай попросила Сталина, чтобы её отправили на работу за границу. Оказавшись с дипломатической миссией в Норвегии, она в свои 50 с хвостиком вскоре закрутила роман с французским коммунистом Марселем Боди. Он был младше советской революционерки на 21 год… Однако товарищи по партии прозрачно намекнули раскрепощенной Шурочке, что хоть её новый избранник и стоит на правильной идеологической платформе, но всё же француз — в самом деле, негоже поборнице революции пятнать себя связями с выходцем из буржуазной Европы.
Коллонтай осталась одна. В 1937-м расстреляли ее бывшего возлюбленного Шляпникова, затем прежнего любовника Саткевича, в 1938-ом дошла очередь и до Дыбенко… А Александра Коллонтай, указавшая советским гражданам путь к «Крылатому Эросу», благополучно пережила все волны «большого террора» — она умела не высовываться. Сталин «списал» ее с дипломатической службы только когда ей было уже 73 года. В Москве постаревшую «Валькирию» встретили более чем скромно. Поселили в трехкомнатной квартире с казенной мебелью – своей Коллонтай так и не обзавелась. Александре Михайловне с трудом удалось выхлопотать пенсию – почему-то отсутствовали данные о ее партийном стаже. Постепенно ее имя стали забывать. Она умерла в 1952 году почти в полной безвестности, не дожив пяти дней до своего 80-летнего юбилея.
Автор статьи -- ТАТЬЯНА ЛЯННАЯ
Автор статьи -- ТАТЬЯНА ЛЯННАЯ